Лавина - Страница 49

— Да ладно, это ж… ну, просто по-соседски, сам знаешь, дружок Джесси? — сказал мистер Карузо, ударив пятерней Джейсона по лопаткам, а потом сжал дельтовидную мышцу, которая у Брекинриджа была размером с мускусную дыню. Джейсон не так увлекался стероидами, как когда ему было пятнадцать, но все же был в отличной форме.

Мистер Карузо родился в Нью-Йорке. На ярмарке рабочих мест его павильон оказался одним из самых популярных. Ярмарку устроили в большом выставочном зале в Унии. Стены расписали под воображаемую улицу. Две «авеню» разделяли зал на квадраты, и павильоны всех франшиз, компаний и национальных государств расположились вдоль этих хайвеев. Столики ЖЭКов и прочих компаний прятались среди «улочек» предместья внутри квадратов. Павильон «Новой Сицилии» мистера Карузо гордо стоял на самом перекрестке. Возле него уже выстроилась очередь из дюжины худосочных выпускников бизнес-школы в ожидании собеседования у мистера Карузо, но мистер Карузо заметил в очереди Джейсона и выдернул его, схватив прямо за дельтоид. Все остальные выпускники пялились на него с завистью. Джейсону эту понравилось: он почувствовал себя особенным. Личное внимание — вот что отличает «Новую Сицилию».

— Ну, я, разумеется, собирался прийти на собеседование сюда, а потом в «Великий Гонконг мистера Ли», потому что меня очень интересуют высокоэффективные технологии, — ответил Джейсон на отеческие расспросы мистера Карузо.

За что получил особенно крепкое рукопожатие. По тону мистера Карузо ясно слышалось, что это для него неприятный сюрприз, но Джейсон не пал из-за этого в его глазах, во всяком случае пока.

— Гонконг? А что такой смышленый белый парень, как ты, забыл в чертовой япо-лавочке?

— Ну, строго говоря, они не япы — что просто сокращенное от «японцы», — попытался возразить Джейсон. — Большинство в Гонконге — выходцы из Кантона…

— Все они япошки, — отрезал мистер Карузо. — И знаешь, почему я так говорю? Не потому, что я чертов расист, поскольку я не расист. А потому, что для них, для япов, мы все иноземные дьяволы. Вот как они нас называют. Иноземные дьяволы. Как тебе такое?

Джейсон только признательно засмеялся.

— И это после всего, что мы для них сделали! Но здесь в Америке, мальчик Джесси, мы все иноземные шельмы, так ведь? Мы все приехали из какого-нибудь другого места… кроме этих чертовых индейцев. Ты ведь не собираешься пойти на собеседование в «Народ Лакота», а?

— Нет, сэр, мистер Карузо, — ответил Джейсон.

— И правильно. С этим я согласен. Но я отклоняюсь от темы. Поскольку у всех нас есть своя уникальная этническая и культурная индивидуальность, нам надо работу искать в организации, которая способна ценить и сохранять эти характерные особенные личности, отковывая из них единое функциональное целое, понимаешь?

— Да, я понимаю, о чем вы, мистер Карузо.

К тому времени мистер Карузо уже отвел его в сторонку и повел гулять по метафорической «Улице Возможностей».

— А теперь приходит тебе на ум какая-нибудь деловая организация, которая подходила бы под это описание, мой мальчик?

— Ну…

— Уж точно не чертов Гонконг. Это для белых, которые хотят быть япами, да не могут, разве ты не знал? Ты ведь не хочешь быть япом, а?

— Ха-ха. Нет, сэр, мистер Карузо.

— Знаешь, что я слышал? — Отпустив Джейсона, мистер Карузо повернулся и стал к нему совсем близко, грудь к груди. Когда мистер Карузо заговорщически махнул рукой, его сигара огненной стрелой просвистела мимо уха Джейсона. Это была конфиденциальная часть дружеской беседы, небольшой анекдот для двух мужчин. — Знаешь, в Японии, если ты облажался, ты должен отрубить себе палец. Шмяк. Вот так. Богом клянусь. Ты мне не веришь?

— Я вам верю. Но это же не во всей Японии, сэр. Только в якудза. В японской мафии.

Запрокинув голову, мистер Карузо расхохотался, а потом снова приобнял Джейсона за плечи.

— А ты мне нравишься, Джейсон, правда нравишься, — зарокотал он. — Японская мафия. Скажи мне вот что, Джейсон: ты когда-нибудь слышал, чтобы нас называли «Сицилийская якудза»? А?

— Нет, сэр, — рассмеялся Джейсон.

— И знаешь почему? Знаешь? — Мистер Карузо перешел к серьезной, значительной части своей речи.

— Почему, сэр?

Мистер Карузо развернул Джейсона так, что оба они теперь смотрели в самый конец «улицы» на величественную статую Дядюшки Энцо, точно статуя Свободы возвышающуюся над перекрестком.

— Потому что существует только одна мафия, сынок. Только одна. И ты можешь быть ее частью.

— Но в ней такая конкуренция…

— Что? Послушать только! У тебя три тысячи очков! Ты всем задашь жару!

Как любой другой управляющий франшизой, мистер Карузо имел доступ к «Территории-Сети», обслуживающей множество параллельных списков, которые «Новая Сицилия» использует для выявления так называемых перспективных зон. На глазах у десятка жалких простофиль, ждущих своей очереди, мистер Карузо отвел Джейсона к павильону (вот это Джейсону чертовски понравилось), а там подключился к «Территории». От Джейсона требовалось только выбрать регион.

— У моего дяди контора по продаже подержанных машин в Южной Калифорнии, — сказал Джейсон, — и я знаю, что это быстро расширяющаяся область…

— Полно перспективных зон! — Мистер Карузо принялся экспансивно стучать по клавиатуре.

Потом он развернул монитор, показывая Джейсону карту округа Л.А. с горящими на ней красными пятнами, которые обозначали не занятые еще сектора.

— Выбирай, малыш!

Теперь Джейсон Брекинридж — менеджер «Новой Сицилии» номер 5328. Каждое утро он надевает спортивную куртку цвета терракоты и едет в своем «олдсмобиле» на работу. Многие молодые предприниматели сели бы за руль «БМВ» или «акуры», но организация, в которой теперь состоит Джейсон, выплачивает премию за традиции и семейные ценности и вовсе не падка на безвкусный иностранный импорт. «Если американская машина хороша для Дядюшки Энцо…»