Лавина - Страница 24

— Не заводи меня.

— Я слышал. Деби была там на вечернике, когда он принадлежал Фрэнку и Митци.

— Ну да ладно, там есть одна сцена в самом начале, где главный герой просыпается в мусорном баке. Смысл в том, чтобы, ну сам знаешь, показать, в каком он безнадежном положении…

— Энергетика безумия…

— Вот именно.

— Замечательно.

— Мне тоже нравится. А вот он хочет заменить это сценой, в которой малый шастает по пустыне с базукой, взрывая старые машины на заброшенных свалках.

— Шутишь!

— Так вот, сидим мы в его чертовом патио на пляже, а он все «бах!» да «бах!», подражая своей треклятой базуке. Просто помешался на этой идее. Ты только подумай, этот мужик хочет загнать в фильм базуку. Ну, думаю, я его отговорил.

— Недурная сцена. Но ты прав. Базука — это совсем не то, что мусорный бак.

Хиро останавливается ровно настолько, чтобы все это записать, а потом идет дальше. «Топтун» — бормочет он себе под нос, вызывая магическую карту, и считывает имя сценариста. Позже он может покопаться в пресс-релизах шоу-биза, чтобы выяснить, над каким сценарием работает этот тип, и выудить имя режиссера, помешанного на базуках. Поскольку весь разговор попал к нему посредством компьютера, он только что записал беседу на аудио. Позднее он обработает запись, чтобы замаскировать голоса, а потом сгрузит в Библиотеку с перекрестной ссылкой на имя режиссера. Сотня начинающих сценаристов может, выйдя по ссылке на этот разговор, слушать его раз за разом, пока не заучит наизусть, и при этом они будут платить Хиро за такую привилегию. А несколько недель спустя офис режиссера затопит поток сценариев с базуками. БАХ!

Квадрант Рок-звезд настолько ярок, что слепит глаза. У аватар рок-звезд такие хайеры, о каких реальные рок-звезды могут только мечтать. Хиро быстро оглядывается в поисках друзей, но сегодня здесь в основном паразиты и бывшие. Знакомые Хиро по большей части будущие.

На Квадрант Кинозвезд смотреть легче. Актеры любят сюда приходить, потому что в «Черном Солнце» всегда выглядят так же классно, как на экране. И в отличие от бара или клуба в Реальности, чтобы попасть сюда, им не нужно покидать свой особняк, апартаменты в отеле, лыжный курорт, кабину личного самолета или что там еще. Они могут охорашиваться и навещать друзей, не подвергая себя риску похитителей, папарацци, размахивающих сюжетами сценаристов, киллеров, бывших супругов, спекулянтов автографами, фэнов, психопатов, предложений руки и сердца или ведущих колонок сплетен.

Хиро сползает с барного табурета и возобновляет свой медленный обход, сканируя Японский Квадрант. Как обычно, тут полно типов в деловых костюмах. Кое-кто разговаривает с гринго от шоу-биза, зачастую именуемого попросту Индустрией. И значительная часть Квадранта в дальнем углу отделена временной ширмой.

Снова вызвать Топтуна. Прикинув, какие именно столики скрыты за ширмой, он начинает считывать имена. Единственное имя, которое он узнает сразу, принадлежит американцу: Л. Боб Райф, монополист кабельного телевидения. Громкое имя в Индустрии, хотя на людях он показывается редко. Райф, похоже, встречается с целой сворой больших японских боссов. Хиро приказывает своему компьютеру запомнить их имена с тем, чтобы позднее проверить их по базе данных ЦРК и выяснить, кто они такие. Сдается, большая и важная встреча.

— Тайный агент Хиро! Как дела?

Хиро поворачивается. Перед ним стоит Хуанита, резко выделяющаяся на общем фоне в своей черно-белой аватаре, но все равно красивая.

— Как жизнь? — спрашивает она.

— Хорошо. А ты как?

— Великолепно. Надеюсь, тебе не очень противно разговаривать с аватарой, похожей на факс?

— Хуанита, я с большей радостью смотрел бы на факс тебя, чем на других женщин во плоти.

— Спасибо, ну и мастак же ты льстить. Сколько мы не виделись! — восклицает она, словно в этом есть что-то необычное.

Что-то происходит.

— Надеюсь, ты-то не собираешься спутаться с «Лавиной»? — продолжает она. — Да5ид не захотел меня слушать.

— Я что, образец самоограничения? Я как раз тот самый, который его и попробует.

— Я слишком хорошо тебя знаю. Ты импульсивен. Но очень умен. У тебя рефлексы бойца на мечах.

— А при чем тут наркотики?

— А при том, что ты заранее видишь дурное и способен его отразить. Это инстинкт, а не нечто заученное. Как только ты повернулся и увидел меня, твое лицо словно бы сказало: «Вот черт, что тут происходит? Что задумала Хуанита?»

— Я думал, ты не разговариваешь с людьми в Метавселенной.

— Разговариваю, если мне надо спешно с кем-то связаться, — отвечает она. — И с тобой я всегда готова поговорить.

— Почему со мной?

— Сам знаешь. Из-за нас. Или забыл? Из-за нашего романа, ведь я в то время писала все это, мы с тобой — единственные люди, кто когда-либо сможет вести честный разговор в Метавселенной.

— Ты все тот же мистик и эксцентрик, каким была раньше. — Он улыбается, словно превращая это в очаровательное заверение.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько я теперь стала мистической и эксцентричной.

— И какая ты теперь мистическая и эксцентричная?

Она смотрит на него с теплой улыбкой. Именно так, как смотрела, когда много лет назад он вошел в ее кабинет.

Тут ему приходит в голову спросить себя, почему в его присутствии она всегда настороже. В колледже он думал, что она боится его интеллекта, но уже многие годы знает, что это последнее, что ее беспокоит. В бытность свою в «Черном Солнце Системс» он считал, что это типичная женская осторожность, мол, Хуанита боится, что он пытается затащить ее в постель. Но и об этом теперь тоже не может быть и речи.